Социальное пространство наркотизма

Между тем, наркотики сопровождают человечество всю его историю: еще «отец истории» Геродот описывал употребление древними египтянами производных каннабиса, а «отец медицины» Гиппократ использовал опий в своей медицинской практике, оставаясь верным своему девизу — «не навреди!». О снотворном действии опия упоминается в Шумерских таблицах (т.е. свыше 6 тысяч лет тому назад). «Долговечность» наркопотребления, как и всякого социального «зла», объясняется тем, что оно выполняет вполне определенные социальные функции, «имеет основания» (Гегель). Так, различные наркотики снимают болевой синдром (анестезирующий эффект), успокаивают (седативная функция), стимулируют психическую активность (психостимулирующее действие), способствуют общению и групповому сплочению (интегративная функция). Их потребление может выступать формой социального протеста (протестная реакция), служить средством идентификации — принадлежности к определенной культуре, субкультуре, группе (идентифицирующая функция), а потребление некоторых — «элитарных», «престижных» наркотиков (например, кокаина) — играет престижно- статусную роль. Другое дело, что за все приходится платить (я это называю принципом Расплаты), и потребители наркотиков расплачиваются здоровьем, потерей работы и семьи, жизнью…

В прошлом государственная и общественная политика по отношению к наркотикам и наркопотреблению существенно различалась по странам от терпимости и даже благожелательности до полного неприятия, запрета и преследования (прогибиционизм). В ритуальных и бытовых (в том числе, медицинских) целях потребление наркотических средств допускалось и в странах мусульманского Востока, и у индейцев Северной Америки, и у народов стран Латинской Америки. История знала и вполне мирное сосуществование общества и наркотиков, и антагонизм, вплоть до сражений («опийные войны» в Китае, военные Действия США против латиноамериканских наркобаронов). Однако, «мы не выиграли ни одного сражения с наркотиками и никогда не выиграем», ибо «мы не можем изгнать наркотики и наркоманов из своей жизни» (А. Требач).

В настоящее время в цивилизованном мире наблюдается постепенный переход от политики «войны с наркотиками» («War on Drugs») к политике «сокращения (уменьшения) вреда» («Harm reduction»). Об этом говорится в Докладе Национальной Комиссии США по уголовной юстиции (1996), в трудах ученых Польши и Нидерландов, Германии и Франции, США и Великобритании. Наиболее энергично и последовательно по этому пути пошли Нидерланды, Швейцария, Великобритания, Австралия. «Третий путь» — сочетание запрета с активной антинаркотической пропагандой, социальной и медицинской помощью наркоманам — избрала Швеция. Можно соглашаться или не соглашаться с той или иной стратегией и тактикой в антинаркотической политике, но в любом случае требуется ее разумное, не мифологизированное обоснование, базирующееся на результатах исследований и дискуссий, а не истерических лозунгах и популистских призывах.

К сожалению, Россия опять идет «своим путем», пренебрегая как зарубежным, так и собственным историческим опытом. Уголовный Кодекс (1996), Закон «О наркотических средствах и психотропных веществах» (1997), популистский законопроект о применении смертной казни (!) по преступлениям, связанным с наркотиками, милицейская и судебная практика свидетельствуют о возврате — после непродолжительного антракта — к политике запрета и репрессий. Это, конечно же, «проще» кропотливой каждодневной работы по антинаркотической пропаганде, оказанию качественной социальной и медицинской помощи наркозависимым. Но ведь не зря говорят, что «простота хуже воровства»… Подмена реальной антинаркотической деятельности псевдорадикальным «усилением борьбы» лишь ухудшает ситуацию. Ясно, что «всех не пересажаешь», что в руки милиции попадают лишь потребители наркотиков или розничные торговцы и ни одного наркодельца, что количество изымаемых наркотических средств — капля в море реально функционирующего рынка, что все усилия правоохранительных органов способны лишь поднять цены на наркотики, увеличивая тем самым доходы наркомафии и вынужденные (под воздействием «ломок» или страха перед ними) преступления наркоманов против собственности ради «дозы». А вместе с тем растет число людей, оказавшихся без надлежащей медицинской, психологической, социальной помощи. Ибо, как сказал Уполномоченный по вопросам наркомании г. Гамбурга г-н X. Боссонг, выступая в Санкт-Петербурге (февраль 1995): «Нельзя научить человека вести здоровый образ жизни под угрозой уголовного наказания».

Вот почему заслуживает самого искреннего одобрения выпуск под одной обложкой двух солидных научных трудов по проблеме наркотизма: социологического опуса Л. Кесельмана и М. Мацкевич «Социальное пространство наркотизма» и экономического анализа рынка наркотиков, предпринятого Л. Тимофеевым в новом издании уже хорошо известной книги «Наркобизнес: начальная теория экономической отрасли» (1998). Оба труда роднит серьезный научный анализ, объективность, отсутствие ложной патетики, прогрессивность исходных посылок и результирующих выводов.

Книга Л. Кесельмана и М. Мацкевич основана на многочисленные литературных источниках и сравнительном анализе результатов двух эмпирических исследований — опросов населения Самары (2027 человек, 1998 г.) и Санкт- Петербурга (2428 человек, 2000 г.). Кроме того, авторы обращаются к опубликованным данным других исследований в России (прежде всего — в Москве) и за рубежом (американский проект «Мониторинг будущего»). Солидная эмпирическая база обеспечивает достоверность результатов.

К числу наиболее значимых выводов я бы отнес:

· уточнение реального объема случайных и постоянных (активных, «актуальных») потребителей наркотических средств и психотропных веществ;

· большинство тех, кто пробовал или эпизодически употреблял наркотики, с возрастом отказываются от них;

· запугивание — из лучших побуждений! — неизбежностью стать наркоманом каждого, кто хоть раз попробовал наркотик и невозможностью «соскочить с иглы», приводит к противоположным результатам: недоверию к официальной антинаркотической пропаганде и безвольному отказу от попыток «соскочить»;

· как показывает, в частности, зарубежный опыт, намного эффективнее силовых методов «борьбы» с наркотиками и наркоманами формирование у подростков и молодежи понимания престижности и «карьерности» здорового образа жизни, жизни без наркотиков, алкоголя и табака и «непрестижности» их потребления; следует не столько внушать вредоносность наркотиков, сколько формировать позитивные установки на долговременную программу активной профессиональной и иной деятельности;

· объективная оценка современной российской ситуации, при которой нереально рассчитывать на сокращение наркопотребления, особенно с помощью запретительно-репрессивных средств («создавая иллюзию борьбы с наркотизацией, силовые методы лишь отвлекают общество от реального противостояния наркотикам, которое возможно лишь на поле ценностно- нормативных приоритетов»); следует ожидать в ближайшие годы примерно двукратный рост числа наркопотребителей;

· основная «группа риска» — подростки, но их нонконформизм является обычным возрастным механизмом самоутверждения, «поэтому прямое запрещение и преследование может невольно стимулировать интерес к наркотикам, демонстрирующий личностную независимость от взрослых»;

· отсутствие положительного эффекта действующей антинаркотической пропаганды в СМИ;

· o следует различать меры по отношению к наркоманам, борьбу с наркобизнесом и профилактику наркотизма; при этом акцент в антинаркотической политике необходимо делать на последнем, стремясь к ограничению спроса на наркотики;

· необходимость мониторинговых эмпирических исследований проблемы как необходимой базы управленческих решений.

К сожалению, нельзя не согласиться и с еще одним — «крамольным» — выводом: правоохранительным органам (прежде всего — милиции), наркологам, представителям администрации различного уровня невыгодно реальное снижение наркопотребления.

Может быть не менее важным, чем содержание книги Кесельмана и Мацкевич, является то, что она заставляет думать, размышлять, а иногда и спорить. Авторы вполне справедливо, на основании своих и других опубликованных данных утверждают, что старшее, довоенное поколение было практически незнакомо с наркотиками. Да, подумал я, принадлежа, увы, к этому вымирающему поколению. Действительно — не сподобился. Впрочем, впрочем… А как же кодеин, а позднее и кодтерпин, который мы все активно, бесчисленное количество раз употребляли от кашля? А ноксирон, которым в качестве снотворного при бессоннице пользовались и я, и моя мать («дореволюционного поколения»), как и множество других вполне законопослушных граждан? Ведь эти лекарства, наряду со множеством других, ныне причисленных к «наркотикам», продавались за копейки свободно, без рецептов в каждой аптеке! Может быть, стоит в последующих опросах, наряду с перечнем ныне распространенных анаши, амфетамина, героина, кокаина, экстази и т.п. включать «забытые» кодеин, кодтерпин, ноксирон и др. Тогда и среди старшего поколения вдруг выявятся бывшие их потребители?

Новое издание книги Л. Тимофеева развивает основные идеи автора. «Наркобизнес. Начальная теория экономической отрасли» служит блестящим отечественным пионерским исследованием, доказывающим лишний раз, что «не все так просто», что такие сложнейшие социальные явления как наркотизм и коррупция, организованная преступность и терроризм, проституция и т.п. не могут рассматриваться только как «зло», подлежащее «искоренению» административными, уголовно-правовыми и иными репрессивными мерами. Все эти проявления негативной девиантности «порождены» обществом, выполняют те или иные социальные, экономические, культурологические функции, а потому существуют тысячелетия, сопровождая в той или иной форме всю человеческую историю. Если бы эти явления не были функциональны, они бы давно «самоэлиминировались» без помощи полиции, жандармерии, милиции, спецслужб, уголовной юстиции… Вспомним еще раз Гегеля: «Все действительное разумно», нравится нам это или же нет.

Было бы некорректно пересказывать систему экономических рассуждений автора. Но не могу удержаться от изложения или цитирования некоторых выводов, представляющих, с моей точки зрения, чрезвычайную теоретическую и практическую значимость:

· научный подход требует отвлечься от обсуждения вопроса «что такое хорошо и что такое плохо»; рынок наркотиков есть объективная данность, как бы мы его ни оценивали, а «экономическая теория по своему методу ближе к математике, чем к этике»;

· «теоретическое осмысление экономических явлений на рынке наркотиков, возникающих в условиях юридического запрета, даст нам возможность увидеть глубинные закономерности тех спрятанных от научного взгляда общественных и экономических процессов, которые развиваются в сфере многоотраслевого нелегального бизнеса и на основе которых, по-видимому, происходит скрытая институционализация и складывается новый, еще не виданный до сих пор правовой и социальный теневой порядок»;

· «не столько деградация морали или криминальные наклонности, сколько рациональная экономическая логика выводит наркозависимого потребителя за пределы юридических и нравственных норм»;

· юридический запрет не прекращает рыночных обменов, но лишь меняет их условия; мировой характер и масштабы наркобизнеса свидетельствуют о нем как экономической отрасли, а риски, связанные с юридическим запретом, стимулируют процесс монополизации;

· одновременно запрет на рынок наркотиков формирует коррупционные отношения между представителями наркобизнеса и официальных структур;

· «никаких убедительных доказательств того, что репрессиями можно справиться с глобальной проблемой наркомании и наркобизнеса, не существует… Репрессии не отменяют действия экономических законов»;

· «из всех возможных способов регулирования отрасли — налогообложение, национализация, запрет — запрет как раз наименее продуктивен. Запретить рынок — не значит уничтожить его. Запретить рынок — значит отдать запрещенный, но активно развивающийся рынок под полный контроль криминальных корпораций… Запретить рынок — значит дать криминальным корпорациям возможности и ресурсы для целенаправленного, программного политического влияния на те или иные общества и государства».