Сексология и психиатрия

Отношение психиатрии к сексуальности и сексологии немно­гим отличалось от отношения соматической медицины. Введение в середине XIX века понятия «сексуальная психопатия» на много лет определило особенности подхода к сексуальным расстройст­вам, которые даже в 60−е годы XX века рассматривались как проявления психопатии. В начале XIX века было введено понятие «moral insanity» (англ.) для обозначения психических расстройств без нарушения интеллектуальной сферы; в эту нозологическую форму включались также сексуальные девиации. В этом смысле сексуальность рассматривалась, прежде всего, как «ненормаль­ность», «перверсия» и болезнь с точки зрения психиатрии и в то же время с точки зрения морали расценивалась как «греховная», «преступная», «непристойная» и «противоречащая законам». Она не только приводила к болезням, но и сама была проявлением болезни. Секуляризация сексуальности психиатрией изменила тер­минологию, которой пользовались для ее определения: вместо «греховности» стали употреблять понятия «ненормальность» и «болезнь», при этом не избегали также моральных и эмоциональ­но-иррациональных оценок.

Согласно Schorsch (1975), почти на протяжении 150 лет сек­суальные значения (сексология) существовали только в виде пси­хиатрической патологии сексуальности. Сексуальные перверсий как предмет исследования были выделены без научного обоснова­ния понятия «нормальность», от которого они были отделены. Та­ким образом, сексуальные знания в рамках психиатрии сводились лишь к сексуальной патологии и не представляли собой сексологию как таковую. Во всех клинических дисциплинах установление фи­зиологических норм предшествует обычно сведениям о патологии, для определения которых нормальные состояния являются отправным пунктом. Однако в психиатрии сексуальная патология расценивалась только на основе психиатрических критериев, из постулированного психиатрией «нормального поведения», а в ряде случаев исходным критерием было даже «здоровое социальное чувство». Первоначально сексуальность в целом не рассматривали с точки зрения науки. Не изучалось, т. е. в значительной мере был» неизвестно так называемое нормальное сексуальное поведение, которое считали в этом плане конформным по отношению к морали. В итоге исходным пунктом для оценки сексуальной патологии бы­ла не «здоровая» сексуальность, границы которой не были изучены с физиологической точки зрения и которую не хотели принимать с точки зрения системы ценностей, а комплекс обязательных мо­ральных норм. В связи с этим как болезнь или отклонение от нормы квалифицировалось все то, что нарушало моральные установки. Соблюдение моральных норм в отношений сексуальности идентифицировалось с представлением о здоровье. Физиология сексуальности также не изучалась, так как в существовавшей в то время модели психиатрического мышления она не являлась исходным пунктом для оценки сексуальной патологии; таким образом, она считалась бесполезной с клинической точки зрения. Такой подход психиатрии к сексуальности и сексологии в течение многих лет негативно влиял на развитие последней; отголоски этого под­хода обнаруживаются даже в настоящее время, что можно опре­делить как особый феномен в рамках гуманного подхода к стра­дающему человеку.

Основным исходным пунктом в оценке сексуальной патологии в психиатрии были моральные нормы, что выражалось в том, что так называемая нормальность отождествлялась со здоровьем, а все, что отклонялось от этой нормы и относилось к области психо­патологии, рассматривалось как болезнь, имеющая биологическую основу. На фоне этой непоследовательности и на «нормативно-био­логическом» подходе в рамках психиатрии развилась наука о пер­версиях как нозологических формах. Современная модель мышления в отношении сексуальных девиаций и первер­сий полностью отказалась от нозологической концепции традици­онной психиатрии и заключенной в ней моральной оценки как показателя границ нормы или патологии применительно к сексу­альности. Это связано с изменением общего подхода в медицине к понятию здоровья и болезни, в соответствии с которым главный акцент делается не на регистрации страданий и их лечении, а на облегчении для людей обнаружения своих проблем, обусловленных заботой о здоровье, в широком биосоциальном контексте и на по­мощи в решении этих проблем.

Биологически ориентированной психиатрической сексопатологии только психоанализ противопоставил первую модель сексуаль­ности в целом. Была сделана попытка вторгнуться в неисследован­ную до того сферу «само по себе разумеющейся» нормальности, которая с точки зрения психоанализа перестала быть биологически обусловленным здоровьем, а рассматривалась как благоприятный результат биосоциального развития. В результате этого перверсии стали «очеловеченными», а нормальность перестали считать неза­висимой от всяких опасностей. Перверсии стали трактовать не как болезни, а как вид и способ защиты и переработки страхов и конф­ликтов. В связи с этим возникла необходимость заменить диагностическую модель здоровья и болезни. В сомати­ческой медицине понятие болезни (воспаление, новообразование и т. п.) и необходимость ее лечения не вызывают значительных сомнений. Однако при психических расстройствах и, прежде всего, при сексуальных девиациях размышления о понятии болезни и необходимости ее лечения являются условием реального подхода, соответствующего новой модели. Обнаружение девиантных тен­денций, независимо от их содержания, не означает, таким образом, что автоматически ставится диагноз болезни или возникает необ­ходимость ее лечения, поскольку это зависит от всего личностно-ситуационного контекста, знание которого необходимо любому лечащему врачу. В такой модели, характеризующейся относитель­ными диагностически-терапевтическими критериями, сексуальная девиация сама по себе еще не является врачебно-психиатрическим диагнозом. Она лишь сигнализирует о редко встречающейся фор­ме сексуального поведения. Сам факт редкости этой девиации вовсе не является показанием для лечения даже тогда, когда она выходит за рамки традиционных норм морали, связана с предрассудками и осуждается обществом. Во многих случаях она является выражением социальной патологии и под­вергается репрессиям со стороны общества, хотя это не значит, что ее необходимо автоматически рассматривать в категориях меди­цинской патологии как болезнь и подвергать лечению.

Согласно Schoof (1975), сексуальная девиация означает ничто иное, как то, что человек в узкой сфере социального поведения, ка­ковой является сексуальность, ведет себя привычно иным образом, чем большинство людей. С помощью такого чисто описательного понятия отличие от дефиниций и системы понятий психиатрии, ориентированной в нозологически-психопатологическом плане, ста­новится отчетливым. Установка на лечение, вытекающая из факта, что сексуальная девиация не рассматривается в категориях болез­ненного расстройства поведения, требующего лечения, также пред­ставляется иной. На примере подхода к девиациям (как одном из многих примеров, отличающих сексологию от психиатрии) ясно видно, что сексология по сравнению с психиатрией имеет не толь­ко иное теоретическое основание и другую научную методологию, но и функционирует в соответствии с иной диагностически-тера­певтической моделью. Попытки рассматривать сексологию как один из разделов психиатрии являются, таким образом, принци­пиально ошибочными, будучи следствием не столько непонимания специфики новой научной дисциплины, сколько стремления рас­пространить «принудительный патронат» широко разветвленной в кадровом и административном отношении дисциплины на новую, еще только развивающуюся отрасль науки.