Современные технологии и право

– Сегодня уровень приезжих врачей стал гораздо выше. На мой взгляд, одно из самых больших достижений 90−х годов в России – это информационный прорыв. Новейшая медицинская литература, Интернет стали доступны для широкого круга специалистов.

Когда к нам приезжают курсанты из регионов, мы каждого из них расспрашиваем: что он умеет делать и какими возможностями располагает его больница. Таким образом можно представить себе картину состояния нашей службы в стране. Удивительная дифференциация: от крайне плохого до совершенно замечательного. Например, в Якутске высокий уровень медицины вообще и анестезиологии в частности. В Норильске тоже – современная европейская больница, приходишь и забываешь, что находишься на Крайнем Севере. И уровень подготовки врачей этой больницы очень высок. Другое дело – дотационные регионы, где картина совершенно иная.

– Прежде всего, конечно, профессиональные. Повышать квалификацию приезжают, как правило, люди начитанные, грамотные, имеющие свое мнение по всем вопросам. Это прекрасно, но в профессиональном плане, на мой взгляд, разброс мнений не всегда полезен. В процессе обучения, путем доказательной медицины, мы предлагаем оптимальные варианты.

Другая проблема заключается в том, что многие наши доктора считают, что не существует единой правовой базы, регламентирующей их действия. Хотя на самом деле она есть. В «узких местах» мы обязаны использовать международный опыт. Это заложено в правовом поле нашей Конституции. И поэтому в преподавании мы стараемся делать акцент в том числе и на юридические аспекты.

Появление страховой медицины в какой-то степени обеспечило правовую защиту больных. И сегодня мы вынуждены спрашивать их согласия даже на вид обезболивания. Это юридически правильно, но далеко не все пациенты к этому готовы, как и врачи, кстати, тоже. Вероятность ошибки существует. Когда мы разговариваем с больными и рассказываем о том или ином методе анестезии, обязательно следует предупреждать о возможности осложнения. Мы должны знать его вероятность в процентном соотношении, и, конечно же, делать все от нас зависящее, чтобы негативные последствия предупредить. А для этого необходимо хорошо расспрашивать больных, осматривать их, обследовать, словом, быть предельно внимательным. Да, бывают случаи, когда для всестороннего обследования просто нет времени… В этой ситуации пациент попадает в прямую зависимость от действий врача. Если у больного в результате процедуры обезболивания произойдет ухудшение состояния или, не дай Бог, он погибнет, то вопрос о том, насколько правомерны были действия анестезиолога, будет зависеть только от экспертов.

– Наиболее характерных просто не существует. Сегодня подавляющее большинство врачебных ошибок не получает юридической оценки. А нормальный анализ возможен лишь тогда, когда каждое осложнение будет тщательно проанализировано экспертами. И это касается не только анестезиологии. В нашем случае наиболее серьезной проблемой являются осложнения, вызванные самой манипуляцией обезболивания. Когда пациент погибает не в результате оперативного вмешательства, а в результате процедуры, которая его обеспечивала. Если бы, к примеру, операцию проводили бы не под общей анестезией, а под местной, больной мог бы выжить.

На моей памяти не было судебного разбирательства, связанного с преднамеренной халатностью или желанием навредить. Крайне редки случаи, связанные с недостатком знаний или навыков. Другое дело – врачебная ошибка. Когда ее начинают возводить в ранг преднамеренной халатности, появляется одна из самых крупных проблем в юридических отношениях, поскольку стандарты пока не  прописаны четко.

К чему я, как правило, привожу примеры в своих лекциях? К тому, что подзаконные акты – ныне действующие приказы, положения, распоряжения пускай и не всегда совершенны, но, уклоняясь от них, специалист неизбежно вступает в конфликт с законом. Многие этого не понимают – в ущерб в первую очередь себе.

Ведь при разборе жалоб, исков, поступивших от родственников, страховой компании юридическим представителем врача является работодатель, но до тех пор, пока не усматривает в его действиях нарушений в исполнении именно этих приказов и положений. А если же усматривает – со спокойной совестью может умыть руки. И доказывать правоту своих решений специалисту приходится в одиночестве.

Возвращаясь к проблеме стандарта. Больному все равно – поступил он в руки врача с двадцатилетним стажем или же выпускника мединститута. Он качественно и количественно должен получить то лечение, которое полагается по его патологии. Нужно понимать, что лечебные стандарты – не догма, это технология лечения. А сейчас мы часто попадаем под действие субъективных факторов: деньги есть – все по полной программе, нет – лечим чем придется. И перекладывая проблему лекарств на плечи родственников – сами становимся заложниками. Это нарушение права, не говоря уже о моральной стороне.

– Вряд ли это будет сделано так уж скоро. Нужна законодательная база, следует учитывать, что страна наша большая и возможности регионов совершенно разнятся. Различна аппаратура, медикаментозное снабжение и в ближайшее время ввести единый стандарт представляется маловероятным. Это не Америка, где в клиниках приблизительно одинаковое оборудование, от Аляски до Калифорнии используются одни и те же лекарства.

Стандартизация лечебного процесса – задача глобальная. Необходимо получить унифицированное мнение ведущих специалистов страны в этой области, либо воспользоваться международным опытом. Такую работу мы ведем очень активно. Те тестовые задания, которые мы даем нашим слушателям, содержат много международных рекомендаций анестезиологов и реаниматологов. В некоторых местах эти задания пришлось адаптировать к нашим условиям. Тесты были одобрены Минздравом РФ и оформились в совершенно четкий пакет. Я думаю, что то же самое произойдет и с лечебной работой, так как унифицировать ее очень тяжело, но делать это необходимо.