Чувственный бред

Клинический обзор. Под именем «чувственного бреда» (Wahnsinn, psychoneurosis hallucinatoria), психиатрическая наука разумеет первичное излечимое психическое заболевание, которое развивается преимущественно на почве расстроенного общего питания организма и функционального истощения (астении) нервной системы, главными симптомами которого служат мимолётные, изменчивые идеи бреда (Delirien) и обманы чувств. Это заболевание, в сущности, представляет собой более длительную форму тех «состояний болезненной бессознательности», имеющих чрезвычайно острое течение (status peracuti s. acutissimi), которые мы описываем под названиями «лихорадочного бреда», «бреда от истощения», «бреда от отравления и «патологического аффекта»», равно как и тех скоропреходящих картин душевного расстройства, которые  возникают вследствие общих неврозов (неврастении, истерии, эпилепсии).

Причинами чувственного бреда этого чрезвычайно частого душевного расстройства, протекающего полуострым образом (modo subacuto), или хронически и безлихорадочно служат: предшествовавшие лихорадочные процессы (в особенности тиф и др. инфекционные болезни, острый сочленовный ревматизм и крупозное воспаление лёгких), далее – затяжные заболевания, ведущие к общему истощению (рак, бугорчатка, хронический катар желудка, обильные потери крови, продолжительные нагноения и т.п.), особенно же частыми причинами здесь являются – послеродовой период, пьянство, продолжительные душевные волнения, тюремное заключение, и именно одиночное, и выше упомянутые неврозы.

Предрасполагающими к заболеванию моментами можно считать невропатическую, в особенности наследственную, конституцию и уродливости черепа, обусловленные рахитизмом. Случайными причинами оказываются: внезапные душевные волнения, умственное и телесное переутомление, половые и спиртные излишества и менструальные процессы.

Продолжительность этих состояний чувственного бреда, если они обусловливаются душевными волнениями, неврастенией, расстройством месячных или излишествами, простирается до нескольких недель, при послелихорадочном же и послеродовом их происхождении – до нескольких месяцев, а в остальных случаях – до года и более.

Начинается болезнь почти внезапно. Лишь в течение нескольких часов или дней. Ей предшествуют такие симптомы вступительного периода заболевания как бессонница, или неосвежающий сон, с внезапными пробуждениями в испуге, необыкновенная впечатлительность ко всему, раздражительность, общее душевное нерасположение, тоскливое стеснение в груди, головная боль, головокружение и мимолётные обманы чувств.

Болезнь быстро достигает высоты своего развития, и сознание больного глубоко омрачается под влиянием громадного накопления галлюцинаций, или, по крайней мере, иллюзий в большинстве органов чувств. Больной становится почти неспособным ориентироваться во времени и пространстве, бессвязно бредит, содержание его сознания занято калейдоскопической сменой идей преследования, величия, самоуничижения, ипохондрическим, эротическим и религиозным бредом, но с отсутствием всякой систематизации в этом бреде, который или находится в тесной связи с обманами чувств, или представляет собой неожиданно и самостоятельно возникающие нелепые первичные идеи, или является порой аллегорическим истолкованием болезненных чувствований и ощущений. Только при более длительном и не столь бурном течении болезни идеи бреда отличаются некоторой устойчивостью и большей связью. Но и тут  образование систематического бреда (paranoia) с прочным и окончательным изменением личности субъекта никогда не наблюдается.

В более тяжёлых случаях чувственного бреда у очень истощённых больных преобладают обыкновенно идеи бреда величия. Настроение духа больных так же изменчиво, как и содержание их представлений. То радостное, то угнетённое настроение и такие же аффекты являются здесь только реакцией на бред. Больной, смотря по быстро меняющемуся содержанию его помрачённого сознания, то мучится тоской, то раздражается и приходит в гнев, то ужасается, или впадает в восхищение и т.п. Течение болезни очень часто прерывается значительными ослаблениями её припадков (ремиссиями), могущими доходить даже до полного временного прояснения сознания (Iucidum intervallum). Временно, эпизодически, наступают и ожесточения болезненных явлений в виде отупения (stupor) или двигательных состояний мозгового раздражения (каковы: однообразное повторение бессмысленных фраз и слов – вербигерация, судорожная (каталептическая, или экстатическая) неподвижность тела и другие так называемые «кататонические» явления).

Постоянно наблюдаются в общей картине болезни и такие телесные функциональные расстройства как упадок общего питания и жизненной полноты (turgor vitalis), пониженная (субнормальная) температура тела, дрожание мышц, приостановка месячных, бессонница и т.д.

Действия подобных больных в высшей степени неожиданны и внезапны. Они представляют реакцию на быстро возникающие нелепые идеи и на обманы чувств, на крайне изменчивый бред преследования и отравления. Больные не узнают окружающих, принимают их за убийц, бесов или зверей; угрожающие или повелительные голоса, слышимые больными, легко ведут к насильственным действиям против других лиц, а равно не должно забывать и возможности попыток на самоубийство или на бегство под влиянием внезапного тоскливого аффекта со стороны этих крайне опасных больных.

Судебно-медицинское доказательство этой болезни едва ли может встретиться с какими-либо затруднениями в виду тяжёлого помрачения сознания и резко развитых психических и соматических симптомов.

 

 

Утром 1 июля 1871г. неизвестные, мужчина и женщина, пришли к рыболовной тоне на одном из итальянских озёр (Монтепульианском) и наняли лодку для переезда на другой берег. Мужчина был без обуви, смотрел дико и имел совершенно расстроенный вид. Женщина также была в очевидной тревоге и, садясь в лодку, сказала: «Ну, это будет в первый и последний раз!». Одна из рыбачек повезла эту мрачную и молчаливую пару через озеро. Вдруг мужчина вскакивает и старается столкнуть женщину в воду. Та цепляется за него – и оба падают через борт лодки. Девушка, везшая их, хочет подать им помощь, но мужчина отталкивает от себя лодку и вслед за тем освобождается от уцепившейся за него женщины, которая исчезает в воде. Потом он уже не препятствует испугавшейся рыбачке снова взять его в лодку, даже требует этого.

Несколько рыбаков, видевших с берега это происшествие, подплывают на челноках к лодке рыбачки. Тогда незнакомец прыгает в воду и вплавь достигает суши. Его арестуют. Он снимает крест с груди, целует его и говорит: «Смотрите, какой я человек, и что я ношу!». Затем он поручает себя и свою жизнь, которую у него «хотят отнять», милосердию Божьему. Он отрицает. Что утопил женщину. Она упала в воду, по его словам, сама, нечаянно. Он любил её, недавно женился на ней. В тюрьме он или молчал, или произносил непонятные фразы, постоянно держал в руках крест и иногда обращался с мольбой к окружающим: «Не делайте мне зла, меня преследует ужасная судьба». На допросе 3 июля он производил впечатление притворщика: припоминал только неважные для дела обстоятельства и вместо подписи своего имени начеркал неразборчивые каракули.

22 июля – тоскливая покорность судьбе. «Говорят, что я убил мою милую жену. После такого преступления я не могу жить. Прибери меня, Господи!».

25−го – ясное сознание, осмысленные ответы. О преступлении своём он ничего не помнит и знает о нём только со слов других. Только 5 дней, как он вновь пришёл в себя. Он искренне раскаивается и предоставляет суду назначить ему наказание по его делам.

В последующие дни – жестокая головная боль, бессонница, тоскливые аффекты ожидания, требование духовника ввиду близкой казни.

4 сентября – помещение в заведение для душевнобольных.

Неизвестный оказался неким Вирджилио Биаджиотти, 38 лет отроду, по ремеслу – поваром, которого знали за человека отличной нравственности, но ограниченного и суеверного.

В декабре 1870 года он страдал постоянной головной болью вследствие усиленной работы около кухонного очага. При этом он был мрачен, молчалив, рассеян, вообще изменился в характере.

Весной 1871 года – боязливые аффекты ожидания, отвращение к жизни, жалобы на пустоту в голове (как будто мозг исчезает), усиление головных болей. Особенная набожность вместо прежнего религиозного индифферентизма.

7 июня он женился. Перед тем он иногда говорил, что невеста приворожила его. До 28 июня жил в полном согласии с женой. На всех свидетелей он производил в это время впечатление душевно здорового человека.

29 июня утром – головная боль. Он идёт к священнику, просит его отслужить для него обедню и прочитать над ним отходную, потом возвращается домой в волнении и тоске, говорит бессвязно. Опять уходит из дома, бродит без цели по улице, просит у прохожих бритву, чтобы зарезаться, говорит, что солдаты ищут его, хотят увезти в Рим и там казнить. В 2 часа ночи он вызвал стуком в дверь одного своего посетителя на улицу, чтобы сказать ему последнее «прости».

Утром 30 июня жена и родные нашли его далеко от дома, на шоссе. Удалось уговорить его вернуться домой. По дороге туда он остался ночевать с женой в одной деревне и рано утром убежал с ночлега босой; жена догнала его и сопровождала до озера, где случилось выше описанное несчастье.

Биаджиотти не считает себя помешанным и говорит, что никогда и не сходил с ума. О своём деянии он знает только со слов других лиц. Он страдает бессонницей, часто стонет и спрашивает, скоро ли придут солдаты, чтобы порешить с ним.

Мнение. Размеры головы у исследуемого меньше нормальных. Он – умственно ограничен и суеверен. Как повар, он подвергался вредному влиянию высокой температуры, стал страдать головной болью, головокружением, приливами крови к голове, чувствовал общее нездоровье; сделался мрачным и молчаливым. Это состояние перешло в чувственный бред с тоскливыми аффектами ожидания, изменчивыми идеями преследования и отвращением к жизни. Убийство совершено подсудимым вероятно под влиянием галлюцинаторного бреда, во всяком случае, имеются очевидные доказательства существования душевного расстройства у подсудимого, как перед совершением деяния, так и после него. Оправдательный приговор по невменяемости. (Livi, Archivio italiano per le mallattie nervosa 1872).

10 мая вечером возвратился 40−летний бюргер Г. с избирательного собрания домой. Он был в тоске, утверждал, что покушаются на его жизнь, что некоторые лица угрожают отправить его на тот свет. Всю ночь он не спал, мучась тоскливым ожиданием неминуемой смерти. 11 мая он жаловался приглашённому к нему врачу на боли в животе, но и к врачу отнёсся враждебно, высказывая боязнь отравления. Ночь на 12 мая опять провёл без сна. Тоска у него всё продолжалась, и 15 мая после полудня он начал буйствовать: переломал мебель, ударил своего 4−летнего сына ножом в грудь, нанёс сильные побои своей 6−летней дочери. Его с трудом удалось связать пяти сильным мужчинам.

По доставлении в заведение для помешанных он найден крайне утомлённым и бессвязным. Вскоре он снова впадает в тоску, лепечет о преследовании, «все покушаются на его жизнь», ищет на полу комнаты свои пальцы, которые ему будто бы отрубили.

По временам – бред величия: больной называет себя Всемогущим.

13−го, после нескольких часов сна, он становится спокойнее, высказывает идеи преследования (ему дали яд, грозили расстрелом). При этом – многочисленные галлюцинации слуха и зрения (видит летающих вокруг него бесов, призраков, птиц и т.п.). Говорит, что со времени избирательного собрания всё переменилось: люди поглупели, священник говорил о какой-то другой вере, школьный учитель тоже что-то своё; один объяснялся по-словакски, другой – по-итальянски – ничего не поймёшь.

Пациент слабого телосложения, не лихорадит, имеет рахитический череп, очень исхудал и истощён. Сухой язык, subsultus tendinum, глухие сердечные тоны, маленький, легко сжимаемый пульс, доходящий до 144 ударов, указывают на слабость сердца (жирное сердце) и на угрожающий delirium acutum inanitionis, тем более что при постепенно возрастающем помрачении сознания рядом с идеями величия начинает появляться совершенно бессвязный бред небытия (всё погибло, большой прекрасный город Вена разрушен и т.п.).

Несмотря на назначение известных сердечных средств и на усиленное питание больного, истощение увеличивалось. После ремиссий, длившихся часами, наступали ожесточения болезни в виде тоскливого галлюцинаторного бреда (больной кричал, что он в огне, что с него сдирают кожу, что всё, и он сам, — яд и т.п.). Смерть от истощения 17 мая.

Сильная венозная гиперемия головного мозга и его оболочек с серозным пропитыванием их и отдельными капиллярными кровоизлияниями. Degeneratio corbis adipose. В лёгких – гнойный бронхит с дольчатыми пневмоническими гнёздами.

Г. не имел наследственного предрасположения, не был пьяницей, но с детства отличался хилостью. В течении 2 лет перед болезнью ему пришлось много выстрадать и пережить забот по случаю несчастливой семейной жизни. С 1 мая он почти не спал, ел очень мало по причине расстроенного пищеварения; он сделался очень впечатлительным ко всему, но кроме этого ничем особенным не поражал окружающих (Наблюдение автора).