Эротические аспекты мужского тела

Во все времена в разных странах мужское тело культивировалось как эротический объект и рассматривалось с точки зрения голого и нагого, разграничивая эти понятия по разным критериям. Голое — это всего лишь раздетое тело, голый — человек без одежды, каким его мама родила. Напротив, нагота — социальный и эстетический конструкт; нагое тело не просто не прикрыто, а сознательно выставлено напоказ с определенной целью, в соответствии с некими культурными условностями и ценностями. Быть голым — значит быть самим собой, натуральным, без прикрас. Быть нагим — значит быть выставленным напоказ. Чтобы голое тело стало нагим, его нужно увидеть как объект, объективировать. Голое открывает себя. Нагота выставлена напоказ. Голое обречено на то, чтобы никогда не быть нагим. Нагота — это форма одежды. Голым человек может быть как на людях, так и в одиночестве. Голый человек (например, в бане) просто является сам собой, не чувствует себя объектом чужого внимания, не замечает своей обнаженности и не испытывает по этому поводу особых эмоций. Но если только голый чувствует, что на него смотрят, он смущается и начинает прикрываться или позировать. Нагое тело необходимо предполагает зрителя, оценивающий взгляд которого формирует наше самовосприятие.

Стриптизер или бодибилдер, демонстрирующий себя публике, сознательно делающий свое тело объектом чужого взгляда, интереса, зависти или вожделения, остается субъектом действия, он контролирует свою наготу, гордится своими мускулами, силой, элегантностью или соблазнительностью. Напротив, человек, которого насильно оголили или заставили раздеться, чувствует себя объектом чужих манипуляций и переживает стыд и унижение, независимо от того, красив он или безобразен. Иными словами, если голое представляется объективно данным, то нагота создается взглядом.

Категории взгляда в контексте взаимоотношений Я и Другого посвящена огромная философская литература (Жан-Поль Сартр, Морис Мерло-Понти, Жорж Батай, Жак Лакан, Ролан Барт и др.), но и сам этот термин, и описываемые с его помощью отношения, и социально-психологические функции взгляда неоднозначны. «Видеть», «смотреть», «глазеть», «рассматривать» и «подсматривать» — психологически и социально разные действия. Если же учесть также их субъектные, объектные, ситуативные и смысловые параметры — кто, на кого, в какой обстановке и с какой целью смотрит? — то очевидно, что единой, всеохватывающей схемы для интерпретации этих действий нет и быть не может. Взгляд может быть а) силой, с помощью которой один человек контролирует и подавляет другого, б) средством признания, проявлением заинтересованности в Другом, в) способом коммуникации, средством создания и передачи Другому некоего смысла.

Специфические эротические и этико-эстетические аспекты взгляда, тесно связанные с диалектикой нагого и голого, — важнейшие оси как бытовой эротики, так и изобразительного искусства. Однако ни тела, ни наготы «вообще» не бывает. Идет ли речь о материальном физическом теле или о его представлении и изображении, тело всегда является гендерно-специфическим, неодинаковым у мужчин и женщин, и с этим также связано много трудных философских и историко-антропологических проблем. Индивидуальное восприятие обнаженног о тела, равно как и способы его социальной репрезентации, зависят от свойственного данной культуре телесного канона, включая характерные для нее запреты, табу, нормы стыдливости и многие другие предписания, которых может не быть у других культур и которые так или иначе связаны с гендерной стратификацией.

Важнейший источник для изучения эволюции телесного канона и стереотипов маскулинности и фемининности — история искусства. Но искусствоведческая литература по истории человеческого тела почти вся посвящена женщинам. Для этого есть веские основания. В европейском искусстве, за исключением античности, обнаженное женское тело изображалось значительно чаще мужского. Уже в эпоху палеолита женские знаки и образы решительно преобладают над мужскими. Но вопрос не столько в том, чья нагота — мужская или женская — изображается чаще (кстати сказать, надо еще уточнить, идет ли речь об изображении тела или его части или только об обозначении мужского и женского начал, естественными знаками которых являются соответствующие гениталии), сколько в том, как и зачем это делается и кому это изображение адресовано.

Почти на всем протяжении истории человечества как создателями, так и потребителями искусства были мужчины, которых женское тело сексуально интересовало и возбуждало больше, чем мужское. Но дело не столько в свойствах мужской сексуальности, сколько в соотношении маркированных и немаркированных социальных категорий и идентичностей. Взгляд — категория статусная, иерархическая. В древности ему нередко приписывалась магическая сила: тот, кто смотрит, может и «сглазить». Право смотреть на другого, как и первым прикасаться к нему, — социальная привилегия старшего по отношению к младшему, мужчины к женщине, но никак не наоборот.

Как бы ни варьировались религиозно-философские метафоры маскулинности и фемининности, оппозиция мужского и женского всегда строится по одним и тем же осям: субъект-объект, сила-слабость, активность-пассивность, жесткость — мягкость и т.п. Главный принцип маскулинности — мужчина не должен быть похож на женщину, он должен всегда и везде оставаться субъектом, хозяином положения — распространяется и на репрезентацию мужского тела. Мужское тело обычно изображалось а) как символ власти и силы или б) как символ красоты и удовольствия, которое может быть преимущественно эстетическим или эротическим или смесью того и другого. Однако в любом случае мужское тело должно находиться в движении, пассивная, расслабленная поза объективизует мужчину, делает его уязвимым и женственным. «Женской красоте и деликатности соответствуют мужские конструкции власти: мужчина создается своими деяниями, а женщина — своими свойствами».

В европейской живописи нового времени женщина обычно более или менее пассивно позирует, открывая свою дразнящую наготу оценивающему взгляду потенциального зрителя и заказчика мужчины. Женская нагота — знак социальной подчиненности. Даже в откровенно сексуальных, порнографических сценах женщина не столько реализует свои собственные желания, сколько возбуждает и обслуживает мужское воображение. Женское тело является объектом мужского взгляда, привилегия мужчины — «смотрение». «Это можно упростить, сказав: мужчины действуют, женщины являются. Мужчины смотрят на женщин. Женщины наблюдают себя, в то время как на них смотрят. Это определяет не только большую часть отношений между мужчинами и женщинами, но также отношение женщин к самим себе».

Страх показаться женственным отражается и в повседневных критериях мужской привлекательности. «Настоящий мужчина» должен быть грубоватым и лишенным стремления нравиться. Красивый, изящный мужчина часто вызывает подозрения в женственности, изнеженности, дэндизме и гомосексуальности. Соблазнительность и изящество ассоциируются если не с прямой женственностью, то с недостатком маскулинности.