Эмоциональность женщины

Характеризуя такое женское качество, как эмоциональность, необходимо обратить внимание на первичные по­ловые органы, и, прежде всего, на основной орган женщины — яйцеклетку. Припомним характерные особенности этой клетки и, исходя из них, рассмотрим аналогичные свойства зре­лой женщины. А затем попутно рассмотрим, какие спе­цифические женские черты проявляет яичко в качестве зародышевой клетки, родоначальницы нового поко­ления бесчисленного множества других яйцеклеток.

Научно неподготовленного читателя в картинном описании Геринга и Лора поражает мощное, судорож­ное сокращение доселе, казалось бы, инертного ве­щества яичка.

Эту мощную реакцию вещества женской клетки мы находим везде и всегда. Она отражается и на духовной жизни женщины, проявляясь в большей нервознос­ти, и потому эмоциональность является основным свойством женской психики.

Эту эмоциональность мы видим в мышлении, в представлениях, суждениях и желаниях женщины, этим же свойством и объясняются многие отличитель­ные особенности ее внутреннего мира.

В связи с этим преобладающим свойством заметим, что не одно оно по силе своей реакции является вы­ражением более или менее значительных впечатлений, но проявляется и в бесконечном разнообразии проти­водействующих реакций, вызываемых неясными, не­определенными причинами, и красной нитью проходит через всю жизнь женщины. В психике мужчины чув­ственные эмоции и их реакции не что иное, как ско­ропреходящие уклонения от нормального душевного равновесия, граничащего с безразличием, в душев­ном же мире женщины они составляют естественную сферу, в которой она чувствует себя привычно и по­кидает ее редко и не без внутреннего сопротивления. Она познает окружающее с чувственной эмоцио­нальной стороны и может равнодушно проходить мимо какого-либо явления лишь в том случае, если какое-нибудь другое вызывает в ней более сильную реакцию.

Разнообразные, противоположные стороны какой-нибудь теоретической или практической проблемы женщина редко может рассматривать с помощью сравнения и почти никогда — под одним и тем же углом зрения. Хотя она этого и не показывает, но в душе всегда становится на чью-либо сторону и потому лег­ко становится пристрастной.

Объективно взвесить все «за» и «против», отли­чить относительно несправедливое от справедливо­го ей удается редко; и здесь ее влечет к себе лишь то, что на нее производит большее впечатление, что вытесняет прочее из сознания и чему она уделяет наибольшее внимание.

Но женщина не только переживает сильные «ос­трые ощущения» — она их ищет. Поэтому она не только не избегает чувственных раздражений, но и стремится к ним, даже когда последние происходят от смены таких контрастных эмоций, как страх и надежда, но сила и продолжительность напряжения при этом, разумеется, не должна переходить извест­ных границ.

На этом основывается пресловутая тяга женщи­ны к запретному, что нашло великолепное отобра­жение в ибсеновской «Женщине с моря». Там эта тяга в самых незначительных своих проявлениях ска­зывается, например, в присущей многим женщи­нам погоне за сильными ощущениями (при провозе контрабанды), причем рисковать женщины любят не столько из-за материальной выгоды, сколько из любви к игре с опасностью. Тяга к сильным потря­сениям у женщин проявляется в любви ко всякого рода драматическим зрелищам на подмостках сцены и в жизни, в живейшем интересе, который вызыва­ют у них различные сенсационные преступления. Более того, такие действительно сильные переживания, как страдание, страх или отвращение, не только не вызывают у них абсолютной неприязни, но даже чем-то притягивают их.

Из вышеупомянутых особенностей женского харак­тера вытекают дальнейшие, чрезвычайно важные для нее самой и для окружающих склонности, рассмотре­нием которых мы теперь и займемся.

Чтобы иметь представление о них, их возникнове­нии и внутренней связи, мы, прежде всего не должны упускать из виду вторичные функции мозга, а также вспом­нить выводы Кречмера о количественном значении по­нятия сознательного и бессознательного. Тогда станет понятно, что чем больше интерес индивида сосредо­точивается на предмете мгновенного сознания, тем меньше объем этого сознания по отношению к окру­жающему, так как именно в этот момент все окружа­ющее не сознается ясно, оно как бы стушевывается. Можно даже определенно сказать, что точность и объем сознания обратно пропорциональны. Примени­тельно к картине концентричности областей созна­ния можно установить: чем сильнее внимание к тому, что в данный момент находится в его центре, тем уже область ясного сознания, а первичные импульсы моз­га заслоняются второстепенными.

Так как характерная для женщины эмоциональность имеет своим следствием поглощение сознанием всех ее интересов и впечатлений, то объем этого сознания, естественно, меньше, чем у мужчины. Психоло­ги, принимающие это за норму, не видят ничего не­вероятного в существовании у большинства женщин особого «сужения сознания». Это подтверждается и опытной психологией и психопатологией, в особенности при сравнении психики нормальной женщины с проявлением у нее же симптомов истерии. Этому сужению сознания женщины, которое мы считаем чисто физиологическим и не противоесте­ственным, противопоставляют то, что называется рас­ширенным подсознанием.

Если о ценности этого расширения для разумного мышления и можно спорить, то для отношений меж­ду полами, составляющих тему настоящего труда, вряд ли можно переоценить значение и влияние на жен­скую психику этого расширения, связанного с преоб­ладанием вторичных функций мозга.

Говоря об этом, нужно иметь  в виду преимущественно; такт, интуицию и суггестивность.

Такт — в жизни чрезвычайно ценное и важное, a иногда и прямо удивительное искусство или дар без долгих размышлений, в нужный момент сделать именно так, как требуется обстоятельствами, найти слово, как нельзя лучше подходящее к данной ситуации; еле заметным изменением интонации голоса, одним взгля­дом одобрить, успокоить человека, влить в него но­вые силы — это искусство, присущее, конечно, не одним только женщинам, было и будет преимуще­ственно женским свойством, корни которого кроют­ся в подсознании, граничат с бессознательным.

О благотворном влиянии такта на окружающих и его подчас спасительном воздействии на них говорить не приходится, доказывать это излишне. Но не следу­ет забывать и об отрицательных сторонах этого дара.

Иногда самая тактичная женщина тем же путем, чер­пая свое вдохновение из того же источника, так же талантливо, безошибочно и уверенно может в удоб­ный момент нанести очень болезненную рану чутко­му самолюбию, тяжко огорчить ближнего и сильно оскорбить его.

Прежде чем идти далее в своем изложении, я за­держу внимание читателя на определении понятий «со­знания», «подсознательного», «сфер» и т. д.

Мы видим, что Кречмер различает «ясную точку сознания» и «поле сознания», что лежит в области все уменьшающейся отчетливости и около краев посте­пенно, без резких границ переходит «в ничто, в про­стое бессознательное, во внесознательное». Периферию поля сознания, говорит он, мы называем «сферой», и следующим образом объясняет это выражение: мы употребляем введенное в психопатологию Шильдером понятие «сферы» в несколько более узком смысле, вза­мен так называемого «бессознательного», термина, благодаря своей грамматической неправильности ве­дущего к бесконечным недоразумениям и лишним спорам, хотя по поводу существа основного понятия все мнения сходятся. Все, что совершенно не доходит до сознания человека и, следовательно, вообще им не пережито, мы не имеем права причислять к кате­гории психических желаний, ибо «душа» человека идентична лишь с непосредственно пережитыми ею эмоциями. «Бессознательная психическая жизнь» — само по себе логическое противоречие, нонсенс. Яв­ление может быть лишь «полуосознанным», сфериче­ским или «неосознанным», но тогда оно ничего общего с идеей не имеет, а является просто, например, фи­зиологическим процессом мозга.

Вместе с Кречмером и я возражаю против вве­денного в психологию термина «бессознательного» и вполне согласен с этим автором, что выражение «бессознательная психическая жизнь» само по себе досадное противоречие. Но мне, в свою очередь, ка­жется также неподходящим называть это «сферой», «сферическими процессами, явлениями» и т.д. Это, по-моему, для людей непосвященных по меньшей мере непонятно и может вести лишь к лишним не­доразумениям, равно как и другие определения и термины Кречмера, вроде «ясной точки зрения», «поля зрения» и т.д.

Предложенное Кречмером сравнение явлений со­знания с полем зрения глаза, где не резко друг от друга отделенные круги уменьшаются в своей отчетливости, по направлению к периферии, менее упот­ребительно, чем сравнение с лежащими друг под другом, тоже не редко разграниченными клетками (под) сознания, причем самые нижние из них тоже отличаются своим неясным, бесформенным, темным характером, как и внешние круги кречмеровского «поля» (его «сферы»). Оба эти сравнения очень пока­зательны и наглядны, и нет никаких ос­нований не пользоваться ими обоими попеременно.

Кроме того, подлинно «бессознательное», т. е. даже самые дальние из концентрических кругов или клеток, лежит вне досягаемости индивидуально-психических восприятий. Это, однако, не исключает того, что кол­лективно-бессознательное имеет громадное влияние на духовную жизнь отдельных существ.

Хотя значение чувства факта мы рассматривали выше как бы отдельно, но оно — существенная часть общей способности к интуиции, которая везде и все­гда является тоже совершенно особой, присущей женщине способностью. Мы уже показали, что инту­итивное понимание психических процессов покоится в области подсознания так же, как и интуитивно-пра­вильное, преимущественно созерцательное мышление (в противоположность методическому размышлению, обдумыванию, обсуждению), так же, как и ощуще­ние по наитию окружающей действительности и того, какой она должна быть. Мы уже имеем об этом извес­тное представление и замечаем, что эти процессы со­зерцательного сознания и интуитивного мышления занимают у средней женщины гораздо большее мес­то, чем у среднего же мужчины. Мы видели, что при возникновении гениальных идей, как и при создании великих творений искусства, происходит нечто подоб­ное, и потому должны присоединиться к широко рас­пространенному мнению, что и в этом отношении женщина чем-то сродни художнику. Кроме того, мы показали, какое важное значение интуиция имеет и в другом отношении: она развита у женщины сильнее, что для нее и для ее окружения очень выгодно и по­лезно.

Столь же мало у женщин находим мы и суггестив­ности (восприимчивости к влиянию внушений). Все люди, все живые разумные существа ею обладают в большей или меньшей степени (вернее было бы ска­зать: подвержены ее действию) и, по всей вероятности, даже те, которых мы обычно привыкли считать неразумными, неодаренными интеллектом.

Хотя один субъект более восприимчив к ее влия­нию, чем другой, один мужчина сильнее на нее ре­агирует, чем другой, одна женщина суггестивнее другой, некоторые мужчины в этом отношении силь­нее женщин, но, в общем, женщина всегда была более подвержена воздействию чужого импульса, чу­жой воли и мысли.

Это результат бесчисленных врачебных наблюдений, беспрерывно продолжающихся экспериментальных психологических исследований — частью без гипно­за, частью с его помощью. Это же ясно видно из на­ших предыдущих рассуждений.

Мы все знаем, каким мощным может быть иног­да воздействие мыслей одного человека на другого, как оно может быть благоприятно и как может быть вредно.

Это избавляет нас от необходимости останавливать­ся на долгих доказательствах большей восприимчиво­сти к посторонним влияниям у женщин, имеющей особое значение не только для ее чувства и образа мыслей, но и в равной мере для ее реакции на это влияние и для ее отношения к окружающему и преж­де всего к мужу.

Суггестивность — повышенная впечатлительность к посторонним внушениям — должна считаться од­ним из важнейших факторов, влияющих на брачную связь и столь характерных для женской психики.

Нет никакого сомнения в том, что восприимчи­вость эту, эту повышенную впечатлительность жен­щины можно с большим успехом превратить в мощное оружие в борьбе с осложнениями в браке и тем са­мым способствовать брачному счастью, благоприят­ному разрешению брачных конфликтов.

Теперь нам остается познакомиться еще с некото­рыми характерными чертами женской психики и из них прежде всего начать с импульсивности.

Импульс — это короткое и сильное, похожее на тол­чок, раздражающее впечатление и слово: импульсив­ность показывает особую восприимчивость человека к подобного рода раздражению. Но это также свидетель­ствует, что лицо, этим свойством отличающееся, не только воспринимает это раздражение, но и особенно быстро и сильно на него реагирует, чутко на него от­зывается. И далее, что вызванный таким раздражением порыв, стремление перейти к действию, — нередко к выполнению определенного труда, — почему-то непре­одолим.

Если, несмотря на это, первичные функции мозга в состоянии одерживать верх, быть в значительном пе­ревесе, импульсивность может приводить к полезным проявлениям. Например, импульсивный человек с большим воодушевлением хватается за новый труд, чем малоимпульсивный, и в том случае, если он не­ожиданно должен выполнить срочную работу, он при­мется за нее с большим жаром, разумеется, если она ему хоть сколько-нибудь интересна.

В тех случаях, когда деятельность задерживающих центров ослаблена или вовсе отсутствует и реакция на импульс происходит вне сознания человека, эта ха­рактерная черта может получать наивысшую свою цен­ность и вести к в высшей степени прекрасным по своей жертвенности поступкам, как, например, в тех случа­ях, когда человек с опасностью для собственной жиз­ни бросается на помощь другому. Поступки подобного рода мы гораздо чаще видим у женщин, хотя обычно и не в такой исключительно резкой форме.

Само собой разумеется, подобного рода «некон­тролируемые» проявления импульсивности могут вместо пользы приносить и непосредственный вред, например, когда между опасностью для собствен­ной жизни и опасностью, от которой хотят спасти другого, есть определенное несоответствие (напри­мер, в силе и возможности сделать это), — необуз­данная задерживающими центрами импульсивность, хотя иногда и очень симпатичная — просто-напрос­то глупость. И многочисленные мелкие проявления женской импульсивности, их порывы — тоже свое­го рода глупость, например, когда женщину охва­тывает страстное желание приобрести какую-нибудь увиденную в витрине магазина вещь, которая, в сущ­ности, вовсе ей не нужна.

При частом повторении подобных вспышек импуль­сивности человек начинает сам чувствовать досаду и сожаление, нанося себе ощутимый психический ущерб.

Точно такой же вред получается и тогда, когда эта наклонность к импульсивности связана с более или ме­нее бурными проявлениями, например, гнева и т. п., который не может быть объясним никакими соответ­ствующими поводами и лишь выводит из себя как ос­корбляющего, так и оскорбляемого.

Аффективность — восприимчивость к бурным эмоциям, немедленная на них реакция и склонность давать себе волю в их внешних проявлениях, «распускаться» — точно так же, как родственная ей импуль­сивность, — характерная черта женского существа. Это в повседневной жизни мы можем наблюдать на каж­дом шагу.

Надо ли добавлять, что для эмоционального, им­пульсивного человека характерны частая смена настро­ений и постоянное стремление к разнообразию? Внешне эта склонность прежде всего сказывается в быстрой смене настроений и желании постоянно видеть, слышать, переживать что-либо новое.

Но столь часто наблюдаемая у женщин смена на­строений вытекает не только из их эмоционально­сти, причины ее гораздо глубже. Они кроются, главным образом, в том физиологическом неустой­чивом равновесии, которое обусловливается сами­ми отправлениями женского организма.

То же, к сожалению, относится и к тяге к разнообразию, которая у женщин зачастую сочетается со склонностью к глубокому консерватизму. Во всяком случае, обе эти склонности зиждутся на эмоциональ­ности, заставляющей женщину желать новых и, по возможности сильных чувственных раздражений.

К счастью, у великого множества женщин ум и со­знание своих обязанностей удерживают эту склонность в рамках нормы.

Здесь хотелось бы остановить внимание чита­теля на одном явлении, гораздо больше, чем обычно думают, влияющем на взаимное отчуждение супругов, которые когда-то любили друг друга.

Нет, тут не одна только скука, охватывающая суп­ругов и нередко разделяющая людей, долго живущих бок о бок, когда им не о чем уже говорить, нечего пережить вместе, а гораздо чаще скука самой женщи­ны, заставляющая ее постоянно и всюду жаждать сме­ны впечатлений и вечного возбуждения, когда она к этому стремлению желает приобщить и своего мужа. Если он уступит ее желаниям в том объеме, как она этого хочет, его потенция неминуемо сильно по­страдает от этой уступчивости. Кроме того, ведь может наступить момент, когда скука женщины дойдет до кульминационной точки, момент, который дол­жен наступить потому, что во всякой, даже матери­ально обеспеченной семье возможности разнообразить свою жизнь не безграничны. Затем скука женщины перерастает в настоящую муку, тогда мужчина начи­нает в полном смысле слова ненавидеть женщину как помеху в выполнении своих жизненных задач.

Если же он не уступает ее желаниям, тогда она сва­ливает на него всю ответственность за свои проблемы.